Анжелика. Тулузская свадьба - Страница 63

Он рассмеялся без всякого раскаяния.

— Сожалею, душа моя, но я был полностью поглощен опытом, который не мог остановить. К тому же здесь замешан еще и наш ужасный архиепископ. Да, он принял весьма достойно смерть своего племянника, но надо быть осторожным, дуэли запрещены, за ослушание возможен смертный приговор. Это дало ему преимущество. И я получил ультиматум — раскрыть этому глупцу, монаху Беше, мой секрет получения золота. И так как, естественно, я не могу рассказать об испанской контрабанде, я решил свозить его в Сальсинь, где он будет присутствовать при добыче и даже при переработке золотоносной породы. Но прежде я хочу вызвать саксонца Фрица Хауэра и также отправить послание в Женеву. Берналли мечтал увидеть мои опыты, он, конечно, приедет.

— Все это мне неинтересно, — прервала его Анжелика с раздражением. — Я хочу спать.

Но ниспадающие волосы, наполовину скрывающие лицо, короткая рубашка, кружевной волан, игриво соскользнувший вниз, противоречили ее резким словам.

Жоффрей погладил белое нежное плечо, но она стремительным движением вонзила свои острые зубки в его руку. Он шлепнул ее и с наигранным гневом опрокинул поперек кровати. Несколько мгновений они боролись. Каждый раз Анжелику удивляла сила его страсти, и она очень скоро уступала ей. Но пока ее настроение оставалось мятежным, и она продолжала вырываться из его объятий. Затем ее кровь закипела в жилах. Искра наслаждения зажглась где-то глубоко внутри и охватила все ее существо. Анжелика все еще продолжала вырываться, и в то же время с нетерпеливым любопытством стремилась к изумительным ощущениям, которые недавно познала. Ее тело пылало. Волны наслаждения поднимали ее все выше и выше в исступленном восторге, который она еще никогда не испытывала. Голова ее откинулась на край кровати, губы приоткрылись, и она увидела в алькове тени, позолоченные светом лампы, а затем услышала тихий жалобный стон, — услышала поразительно четко. Внезапно она узнала свой собственный голос. В сером свете зари она видела над собой улыбающееся лицо фавна, который, полуприкрыв блестящие глаза, слушал песню Любви, которую он сам заставил звучать.

— О Жоффрей, — вздохнула Анжелика. — Мне кажется, что я сейчас умру. Почему это с каждым разом все чудеснее?

— Потому что любовь — это искусство, в котором можно совершенствоваться, милая моя, а вы прекрасная ученица.

Счастливая и умиротворенная, Анжелика засыпала, прижавшись к мужу. Каким темным кажется тело Жоффрея в кружеве рубашки! И как же пьянит ее этот запах табака!

Глава 14

Прошло около двух недель, и вот карета с гербами графа де Пейрака и небольшая группа всадников, сопровождавшая ее, поднимались по крутой горной дороге к маленькому поселку Сальсинь в долине реки Од.

День был прекрасным, но Анжелика боролась с чувством нетерпения, которое было ей несвойственно. Нетерпения, с которым ждала, когда же разъедутся гости Суда любви, хотя друзей она старалась по обыкновению задержать.

Но мир стал другим.

И когда Жоффрей предупредил ее о путешествии и о том, как оно необходимо, она едва смогла сдержать возглас разочарования. Но Анжелике удалось ничем себя не выдать, она училась следить за проявлениями своих чувств. Чем более тайна ее сердца была скрыта и не вызывала подозрений, тем меньше она рисковала разрушить наслаждение.

И если для Анжелики сверкающее солнце любви не покидало небосвода, как будто дневное светило, остановленное по мановению победоносного Иисуса, то для других жизнь продолжалась. По-видимому, никто не заметил изменений в поведении их супружеской пары, за которой жители города, чуткие и к веселью, и к трагедии, привыкли следить, потому как граф и графиня де Пейрак были для них воплощением блеска «искусства жизни». Их неожиданный отказ от светской жизни, прекращение приемов для друзей и соседей, а также путешественников со всех уголков света вызвал бы не только сожаление жителей Тулузы, но и подозрения в тайной драме, и никто не знал бы покоя, пока не стали бы известны все подробности.

Наконец, граф обещал архиепископу — его племянник умер, пронзенный шпагой Жоффрея, — раскрыть тому, равно как и его монаху-алхимику, научный феномен — добычу невидимого золота.

Анжелика хорошо понимала, что этот покаянный поступок графа невозможно отложить, и она с усердием и старанием посвятила себя подготовке запасов и багажа для каравана, который должен был сопровождать их до рудника Сальсинь.

Поскольку они отправлялись в горы, надо было взять с собой палатки, вещи, нужные в обиходе на привале вечером, провиант, оружие для хорошей охоты, а для дичи — косули или кабана — запастись котелками и, конечно, множеством другой утвари, ведь путешественников вместе со слугами собралось немало.

Когда она не могла быть наедине с Жоффреем, Анжелика тосковала и, чтобы заглушить в себе это чувство, старалась неукоснительно исполнять свои обязанности. Это была трудная задача! Часто посреди дня она становилась рассеянной, испытывая волнение, когда ОН был рядом, и беспокойство, если ОН уходил. Анжелика с нетерпением ждала ночи, когда ее снова захватит восторг осознания его любви, а он сожмет ее в своих объятиях, поглощенный только ей одной и тем, как сделать ее счастливой.

Вот и сейчас, в этот невыносимо жаркий день, когда воздух полон пыли, Анжелика старалась отвлечься, чтобы не поддаться мечтам, под мерный шаг своей лошади.

Сначала она неприязненно смотрела на монаха Конана Беше — он ехал на муле, свесив длинные худые ноги в сандалиях, — затем она задумалась о том, к чему может привести упрямая злопамятность архиепископа. Рудник Сальсинь напомнил Анжелике об узловатом силуэте Фрица Хауэра и о письме отца, — саксонец привез его, когда приехал в Тулузу в телеге с женой и светловолосыми детьми, говорившими только на грубом немецком диалекте, несмотря на долгие годы, прожитые в Пуату.