Анжелика. Тулузская свадьба - Страница 73

Видение было таким ясным, что молодая мать закричала от ужаса. Схватив младенца, Анжелика судорожно прижала его к себе. Ее наполнившиеся молоком груди болели, и акушерка туго перевязала их. Знатные дамы не кормят грудью своих детей. Молодая кормилица, крепкая и здоровая, увезет Флоримона в горы, где он должен будет провести первые годы жизни.

Но когда вечером госпожа Изор зашла в комнату молодой графини, то смогла только воздеть руки к небу: Флоримон с упоением сосал грудь родной матери.

— Мадам, вы сошли с ума! Как теперь остановить молоко? У вас поднимется жар, грудь затвердеет.

— Я сама его выкормлю, — упрямо сказала Анжелика. — Я не хочу, чтобы его выбросили в окно!

Поднялась буря возмущения — благородная дама ведет себя подобно крестьянке! Решили, что кормилица поселится в доме мадам де Пейрак, чтобы докармливать Флоримона, у которого, к слову, был прекрасный аппетит.

Именно тогда, когда вопрос о кормлении Флоримона занимал даже членов местного совета маленькой беарнской деревушки, зависимой от замка, неожиданно приехал Бернар д’Андижос. Граф де Пейрак наконец сделал его своим камергером и поручил съездить в столицу, чтобы осмотреть парижский отель.

По возвращении Андижос сразу помчался в Тулузу, чтобы представлять графа на празднествах «Цветочных игр».

В Беарне его не ждали.

Д’Андижос выглядел чрезвычайно взволнованным. Бросив лакею поводья своей лошади, он взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и ворвался в спальню Анжелики. Она лежала в постели, а Жоффрей де Пейрак, сидя на подоконнике, напевал, перебирая струны гитары. Этим вечером было свежо, и потому в камине развели огонь. Кормилица, устроившись у колыбели ребенка на «карро», разворачивала пеленки, которыми она собиралась спеленать новорожденного так туго, что он станет похож на крошечную фигурку младенца Иисуса или боб, который вкладывают в королевский пирог в день Богоявления.

* * *

Андижос не обратил никакого внимания на эту семейную идиллию.

— Король приезжает! — крикнул он, задыхаясь.

— Куда?

— К вам, в отель Веселой Науки, в Тулузу!..

Затем он упал в кресло и вытер с лица пот.

— Постойте, — сказал Жоффрей де Пейрак, поиграв еще немного на гитаре, чтобы гость успел отдышаться, — не будем впадать в панику. Насколько мне известно, король, его мать и двор отправились в путь, чтобы присоединиться к кардиналу в Сен-Жан-де-Люзе, но зачем им ехать через Тулузу?

— О, это целая история! Дело в том, что дон Луис де Аро и монсеньор Мазарини увлеклись этикетом настолько, что до сих пор так и не приступили к обсуждению свадьбы. Кроме того, говорят, что отношения ухудшились. Обе стороны не хотят уступать друг другу в вопросах, касающихся принца Конде. Испания хочет, чтобы его приняли с распростертыми объятиями и забыли не только предательство во времена Фронды, но и то, что этот французский принц крови несколько лет был испанским главнокомандующим. Это слишком горькая пилюля, чтобы ее проглотить, ведь великий герой чересчур много себе позволил. Когда он занял Париж, то велел перебить советников парламента в ратуше, а само здание — сжечь.

— Зачем Филиппу IV нужно, чтобы этот великий воин, который почти восемь лет возглавлял его армии, получил полное прощение? Почему судьба французского принца так важна для испанского короля, что от нее зависит судьба переговоров?

— Король не желает отдавать свою дочь противникам, которые хотят лишить его чести, принуждая забыть и пренебречь судьбой верных ему людей. Ведь тогда они заплатят за свою службу слишком высокую цену. Французы же полагают, что отношения с Конде — дело семейное, и поэтому они не обязаны принимать уроки великодушия от короля Испании. В подобной ситуации прибытие двора к месту переговоров будет выглядеть нелепо. И Мазарини посоветовал им путешествовать. Они и путешествуют. Двор отправляется в Экс, где присутствие короля, несомненно, заставит погаснуть недавно вспыхнувший там мятеж. И все это высшее общество, выехав из Бордо, хочет проследовать через Тулузу. А вас там нет! И архиепископа тоже! Капитулы сходят с ума!..

— Но им не раз приходилось принимать важных особ, а шесть или семь лет назад — и самого короля.

— Но вы должны быть там, — взмолился Андижос. — Я приехал за вами. Говорят, когда король узнал, что проедет через Тулузу, он сказал: «Наконец-то я познакомлюсь с этим Великим Лангедокским Хромым, о котором мне все уши прожужжали!»

— О! Я хочу в Тулузу! — воскликнула Анжелика, подскочив на постели.

Но тут же откинулась назад, скривившись от боли. Она очень долго пролежала в постели и была слишком слаба для столь длинного путешествия по плохим горным дорогам, чтобы потом еще и выдержать утомительную роль хозяйки, принимая короля. Слезы разочарования выступили у нее на глазах.

— Король в Тулузе! Король в отеле Веселой Науки, а я этого не увижу!..

— Не плачьте, моя дорогая, — сказал Жоффрей. — Я обещаю проявить такую предупредительность и любезность, что им придется пригласить нас на свадьбу. Вы увидите короля в Сен-Жан-де-Люзе, и не покрытым пылью путешественником, а победителем, в ореоле славы.

Граф вышел, чтобы отдать распоряжения об отъезде, который назначил на завтрашнее утро, а славный Андижос попытался успокоить Анжелику.

— Ваш муж прав, красавица моя. Двор! Король! Ба! Ну и что! Один обед в отеле Веселой Науки стоит пышного праздника в Лувре. Поверьте мне, я был в Лувре и так замерз в приемной Королевского совета, что у меня зуб на зуб не попадал. Можно подумать, что у короля Франции нет лесов, чтобы нарубить дров. А у придворных такие дырявые штаны, что фрейлины королевы, которые отнюдь не стыдливы, опускали глаза.